* * *
В ложбине этой света мало,
Как в доме брошенном, сенях;
Всегда тут тишь и темь лежала
На корневищах и камнях.
Сюда ни конный и ни пеший:
Чащоба злая, лесовал;
И, вероятно, даже леший
С рождения здесь не бывал.
Тут и пичуге не поется,
И ягод не найдешь браслет...
Так и душа — когда замкнется —
Не верящая в Божий Свет.
* * *
Вот образы земли и виды:
Растения. Рыбы. Валуны.
Невечными мы рождены.
Здесь все не вечно. Нет обиды.
* * *
Не надо думать о смерти
Хотя б потому, что она
Придет не бумажкой в конверте, —
Лавиной... и жизнь сметена.
Последние эти стенания
И боли физической кнут...
Не бездна страшна — ожидание
Предсмертных последних минут.
Звук гибели грозен и резок, —
Тумана клубок... водоем...
Дал Бог тебе жизни отрезок,
Сосредоточься на нем.
* * *
Зеркальную любил я воду,
В тиши стоящий чернобыл.
Искал покой. Но антиподу
Покоя я любезен был.
* * *
Никто не покупает незабудки.
Старушка набрала их целый сноп.
Никто не покупает незабудки.
Да, покупатель нынче, видно, сноб.
Всем хочется и пышное, и яркое,
Чтоб отражалось праздником-мечтой,
А незабудки — это что-то жалкое
И пахнущее тиною речной.
Кокетки над тюльпанами забулькали,
Красавицы над розами визжат...
Никто не покупает незабудки,
Не выручила бабушка деньжат.
* * *
Часто нас судьба бьет громко,
Как шкодливого котенка.
* * *
Кто откровенен — сердцем наг,
Насмешек на него охота.
В поэте видят идиота
Любители житейских благ.
* * *
Шкаф красивый — ручной работы,
Без помарок подогнан, с любовью;
Кто его изваял-сработал,
Смастерил, наполнил собою?
Не оставил инициалов;
Взял и просто мелодию вылил,
И она в этом виде осталась,
Через годы прошла, не забыли.
Так же надо ваять строки
И не думать о вознаграждении.
Этим строкам давать жизнь только,
А награда тебе — их рождение.
* * *
Пишу занозисто, не тонко,
Не все стараюсь соблюдать.
Дойдут ли строчки до потомков?
Да стоит ли о том гадать.
Потомкам что до рококо,
От них мы будем далеко.
* * *
Не стоит совесть тормошить,
Менять тропу, привычку, тему.
У нас все служит только телу,
Оставив крохи для души.
* * *
В этом мире я пребываю.
И меня ближе к устью несет.
И собаке отпущен для лая
В этой жизни пространства кусок.
Никуда не уйти от участи,
Неразрывна ее сеть.
Вон в траве, сколько разной живности.
Копошиться мы созданы все.
* * *
Разочарования порыв, —
Байроном дохнуло неотступно,
Что-то на душе повисло крупно.
Недоступен скальпелю нарыв.
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Гефсимания - Вадим Сафонов У каждого своя Гефсимания.
На этой неделе в ленте промелькнула очередная дата присвоения Нобелевской премии по литературе Борису Пастернаку. От последней, из-за чудовищного давления советской машины, он отказался. Одним из самых знаменитых его произведений является роман \"Доктор Живаго\", о судьбе русской интеллигенции начала 20 века.
Будучи также поэтом, он включил в роман цикл стихов. Самым знаменитым стало \"Гамлет\", которое декламировали многие знаменитые советские актеры 2-ой половины XX века. То самое, в котором \"жизнь прожить - не поле перейти\".
Но меня зацепила другая цитата:\"Если только можно, Авва Отче, чашу эту мимо пронеси\". Эта фраза из молитвы Иисуса Христа в Гефсиманском саду. Это были последние часы, когда Иисус, будучи на свободе, мог предотвратить арест и казнь. И в этот момент он как никогда был близко к нам, обычным людям, находящимся в стрессовых ситуациях. Сотни и тысячи лет после тех драматических событий в Иудее, мы, понимая неотвратимость ужасного, поднимаем глаза к небу и говорим\"да минует меня чаша сия\".
Несколько дней я находился под впечатлением переживаний нет, не собирательного образа Гамлета, или Юрия Живаго, или самого Бориса Пастернака, затравленного после той злополучной Нобелевки. А пронзительного стенания Сына Божия, в котором сплелись переживания всех людей, стоящих перед пропастью.
Сохранен размер и рифма \"Гамлета\" Бориса Пастернака, присутсвуют некоторые аналогии.
